Москва. Психо
Apr. 29th, 2010 12:35 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
angiola Театр современной драмы (что изначально предполагает оригинальный репертуар).
Украинский режиссер Андрей Жолдак.
Постановка по пьесе Ж. Ануя "Медея" и фильму А. Хичкока "Психо".
После первого акта народ начал расползаться, а в конце спектакля отовсюду слышались вздохи облегчения и слова "Наконец-то". За мной сидели парень с девушкой, интеллигентные на вид, но парень всё время комментировал происходящее. Ну, не нравится спектакль, ну уйди в антракте, зачем портить людям удовольствие.
Это присказка, не сказка :-) .
В первую очередь, спектакль показался мне избыточным. Если в "У нас всё хорошо" каждый аксессуар, каждая сцена, каждое слово были на своём месте, в "Москва. Психо", создалось у меня такое впечатление, многое было вставлено от фонаря, потому что зрелищно. Много необоснованных повторов (постоянное битье о стены и кривляние утомляет, не всегда оно уместно), много "философских" вставок - видимо, автор думал, что его личное мнение по поводу политики (это вульгарное "Пипл хавает" и размахивание российским флагом - как будто в/на Украине и в других странах пипл не хавает...), любви и секса, его любимые цитаты из "Криминального чтива" и Виктора Ерофеева должны быть всем интересны. Также довольно некрасиво выглядело заявление в начале второго акта "Все, чей интеллект выше единицы, остались с нами, а те, чей интеллект ниже единицы, уехали. Для них проходит концерт Киркорова в Олимпийском, от станции метро Домодедовская ходят бесплатные автобусы".
Пока Креон или Ясон не упомянул колдунство Медеи, я и не поняла, чего это так себя ведёт :-) . Легенду я знаю в самых общих чертах, а Ануя не читала. Зато, когда Медея трясла упавшей хрустальной люстрой, похожую на Колесо Фортуны, и Ясон тут же появился с признаниями в любви, было уже понятно, какой смысл несут ее дионисийские пляски.
Хотя сильнее всего аплодировали Кореневой, в центре спектакля был Ясон (Иван Мамонов). Его мир расколот на две половины - и сцена разделена на две коробки, отделенные от зала пластиковыми раздвижными дверями, о которые, как мотыльки, бьются главные героини: Медея и Креуза.
В начале спектакля мы видим Медею и Ясона с детьми за столом, Медея в светлом костюме, у нее светлые волосы. Но через несколько минут, после фразы Медеи "Мне снилось, что у тебя появилась другая женщина" всё изменится, Медея наденет черный плащ, черное платье, черные очки и черный парик, всё в её мире станет чёрным, дети превратятся в картонные фигуры, которыми можно пренебречь. По сути, Медея умирает первой. Диджей, взявший на себя роль сказителя, расскажет о том, каково это, когда оказывается, что купленный тобой (за деньги или за кровь) мир взят в кредит, и приходят приставы ("кто мы? ласковые гномы" :-)), которые забирают ВСЁ.
Ясону тоже нелегко. Контраст между Медеей и Креузой очевиден: они обе танцуют, корчат рожицы в камеру, но что выглядит мило у молоденькой Креузы, выглядит уродливым гротеском у стареющей Медеи. У Креузы веселятся, все желают угодить дочери "местного царя", а мир Медеи разваливается на части. А Ясон совсем не стар, он больше принадлежит миру бесшабашных вечеринок, чем миру стерильных завтраков "Доброе утро, Ясон. Доброе утро. Доброе утро. Доброе утро". В целом, это разрывание между двумя мирами показано правдиво. В начале, с целью экономии сил, одно и то же Ясон говорит и Креузе, и Медее, повторяет с ними сцену из хичкоковского "Психо" (вот такая он пустышка, всё повторяет то, что придумано до него). Прошлая жизнь вылезает, как барахло из плотно забитого чемодана, память не сотрешь, новая жизнь - это иллюзия, не будет никакой новой жизни; Креуза во втором акте теряет свою нимфеточную лёгкость и очевидно, что лет через десять ее ждёт участь Медеи, ближе к концу они синхронно колотятся в одну и ту же стену, периодически вцепляясь друг в друга. Но и к старой жизни Ясон не может вернуться - разве что в качестве секундного забвения в пустой квартире, где больше нет ничего. Не могу сказать, что мне импонирует моралитэ на сцене, но некая психологическая стройность и жизненность в спектакле присутствует.
А в целом, спектакль можно охарактеризовать фразой из Шекспира: Жизнь — это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью и не значащая ничего. Чего чего, а шума, музыки, криков, ударов было предостаточно. И причем тут Хичкок? На Нормана Бейтса никто из персонажей не похож.
Украинский режиссер Андрей Жолдак.
Постановка по пьесе Ж. Ануя "Медея" и фильму А. Хичкока "Психо".
После первого акта народ начал расползаться, а в конце спектакля отовсюду слышались вздохи облегчения и слова "Наконец-то". За мной сидели парень с девушкой, интеллигентные на вид, но парень всё время комментировал происходящее. Ну, не нравится спектакль, ну уйди в антракте, зачем портить людям удовольствие.
Это присказка, не сказка :-) .
В первую очередь, спектакль показался мне избыточным. Если в "У нас всё хорошо" каждый аксессуар, каждая сцена, каждое слово были на своём месте, в "Москва. Психо", создалось у меня такое впечатление, многое было вставлено от фонаря, потому что зрелищно. Много необоснованных повторов (постоянное битье о стены и кривляние утомляет, не всегда оно уместно), много "философских" вставок - видимо, автор думал, что его личное мнение по поводу политики (это вульгарное "Пипл хавает" и размахивание российским флагом - как будто в/на Украине и в других странах пипл не хавает...), любви и секса, его любимые цитаты из "Криминального чтива" и Виктора Ерофеева должны быть всем интересны. Также довольно некрасиво выглядело заявление в начале второго акта "Все, чей интеллект выше единицы, остались с нами, а те, чей интеллект ниже единицы, уехали. Для них проходит концерт Киркорова в Олимпийском, от станции метро Домодедовская ходят бесплатные автобусы".
Пока Креон или Ясон не упомянул колдунство Медеи, я и не поняла, чего это так себя ведёт :-) . Легенду я знаю в самых общих чертах, а Ануя не читала. Зато, когда Медея трясла упавшей хрустальной люстрой, похожую на Колесо Фортуны, и Ясон тут же появился с признаниями в любви, было уже понятно, какой смысл несут ее дионисийские пляски.
Хотя сильнее всего аплодировали Кореневой, в центре спектакля был Ясон (Иван Мамонов). Его мир расколот на две половины - и сцена разделена на две коробки, отделенные от зала пластиковыми раздвижными дверями, о которые, как мотыльки, бьются главные героини: Медея и Креуза.
В начале спектакля мы видим Медею и Ясона с детьми за столом, Медея в светлом костюме, у нее светлые волосы. Но через несколько минут, после фразы Медеи "Мне снилось, что у тебя появилась другая женщина" всё изменится, Медея наденет черный плащ, черное платье, черные очки и черный парик, всё в её мире станет чёрным, дети превратятся в картонные фигуры, которыми можно пренебречь. По сути, Медея умирает первой. Диджей, взявший на себя роль сказителя, расскажет о том, каково это, когда оказывается, что купленный тобой (за деньги или за кровь) мир взят в кредит, и приходят приставы ("кто мы? ласковые гномы" :-)), которые забирают ВСЁ.
Ясону тоже нелегко. Контраст между Медеей и Креузой очевиден: они обе танцуют, корчат рожицы в камеру, но что выглядит мило у молоденькой Креузы, выглядит уродливым гротеском у стареющей Медеи. У Креузы веселятся, все желают угодить дочери "местного царя", а мир Медеи разваливается на части. А Ясон совсем не стар, он больше принадлежит миру бесшабашных вечеринок, чем миру стерильных завтраков "Доброе утро, Ясон. Доброе утро. Доброе утро. Доброе утро". В целом, это разрывание между двумя мирами показано правдиво. В начале, с целью экономии сил, одно и то же Ясон говорит и Креузе, и Медее, повторяет с ними сцену из хичкоковского "Психо" (вот такая он пустышка, всё повторяет то, что придумано до него). Прошлая жизнь вылезает, как барахло из плотно забитого чемодана, память не сотрешь, новая жизнь - это иллюзия, не будет никакой новой жизни; Креуза во втором акте теряет свою нимфеточную лёгкость и очевидно, что лет через десять ее ждёт участь Медеи, ближе к концу они синхронно колотятся в одну и ту же стену, периодически вцепляясь друг в друга. Но и к старой жизни Ясон не может вернуться - разве что в качестве секундного забвения в пустой квартире, где больше нет ничего. Не могу сказать, что мне импонирует моралитэ на сцене, но некая психологическая стройность и жизненность в спектакле присутствует.
А в целом, спектакль можно охарактеризовать фразой из Шекспира: Жизнь — это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью и не значащая ничего. Чего чего, а шума, музыки, криков, ударов было предостаточно. И причем тут Хичкок? На Нормана Бейтса никто из персонажей не похож.
